Наконец-то я добился того, чего хотел. Прилежный труд, репутация ответственного менеджера-управленца высшего звена, связи – и вот я получаю под своё полное управление благотворительный проект. 150 детей, 80 девочек и 70 мальчиков из неблагополучных семей и приютов, будут отдыхать в летнем оздоровительном лагере всё лето под моим чутким руководством. Никого младше 7 и старше 13. Именно такой возраст я люблю. Обязательное медицинское обследование перед набором для всех детей. Лагерь в удалённом горном местечке. Всё лето. Они мои.
Обслуживающий персонал подбирал также я, из тех же малоимущих слоёв общества. Бюджет у меня ограниченный – это раз, они умеют приструнить малолетнюю шпану – это два, и, главное, слова не скажут, что бы я ни делал, ведь эта работа единственное, что даёт им и их семьям средства к существованию. Они привыкли видеть на улице всякое, и будут считать в порядке вещей любые действия «хозяина».
Я приказал разбить детей по полу и отрядам. Мальчишек поселил в отдельно стоящие корпуса, под суровый надзор и подальше от девочек: мне не нужно в лагере никакого разврата, кроме того что буду творить я сам. Девочки в 4, 6 и 8 местных коттеджах. Мой личный коттедж поодаль – в более уединённом уголке лагеря.
Наладив работу лагеря и назначив разумных людей на нужные места, я смог организовать себе возможность минимум работать и максимум посвящать время тому, ради чего я всё это и затеял – тесному общению с девочками. Дети прибыли как раз утром. Моё сердце несколько раз приостанавливалось и несколько раз заходилось дробным стуком копыт скачущей во весь опор лошади, когда я наблюдал за самыми прекрасными цветами чудесного весеннего поля, в кое превратился асфальтовый плац перед лагерем, когда из автобусов на него высыпала детвора. Я продолжал присматриваться к самым ярким нимфеточкам, пока их расселяли по коттеджам, кормили и вели в душевые.
После ужина и линейки, где детям объяснили все правила и заодно представили меня, их господина директора, была дискотека. Большинство детей было незнакомо друг с другом, и почти никто не танцевал. Ну да этот вечер и был как раз для того, чтобы познакомиться. Собирался познакомиться и я. 11-летняя смугляночка Алия с узкими бёдрами и точёными ножками, маленькой упругой попкой и вздёрнутым носиком вежливо поздоровалась в ответ на моё приветствие и уставилась на меня своими огромными тёмно-коричневыми глазами. Я увёл её подальше от шума дискотеки и угостил батончиком шоколада. Удивлённая и благодарная девочка с удовольствием ела лакомство, которое детям в её положении доставалось ой как не часто. Она жевала и думала над моим предложением: на эту ночь остаться у меня в коттедже, где мы с ней поиграем в разные взрослые игры. А взамен она получит ещё шоколада, а если будет хорошей и не будет капризничать, то новую одежду и денег.
- Вы хотите чтоб я вам писю сосала? - со всей детской непосредственностью спросила Алия.
- Да, милая, и это тоже. А я дам тебе новую одежду и даже косметику.
- Ну… хорошо, - решительно ответила девочка.
Я не удивился её согласию. Первый раз мать-алкоголичку Алии чуть не лишили родительских прав, когда родного брата этой женщины застукали в туалете у детской площадки, сующим член в ротик своей 10-летней племяннице. Лишившись хоть и вшивой, но помощи от брата, женщина стала жить с каким-то мужиком, который не преминул использовать в постельных играх и мать, и дочь. Управление по борьбе с наркотиками взяло их как раз в тот день и в тот момент, когда он порвал девочке целку и грубо брал ребёнка в 10 сантиметрах от спящей в отрубе матери. На следующий день Алие исполнилось 11. Два оставшихся месяца весны девочка провела в детском доме, где её успели застать в мужском туалете со старшим мальчиком, коему она платила посредством своего ротика за его расположение и защиту, в чём она призналась под давлением воспитателей. В принципе, обычная для таких заведений вещь, хоть и не приветствуется, поэтому закончилось всё строгим выговором и внушением. Это всё было в личном деле Алии, которое я внимательно прочитал перед тем, как подойти к девочке.
Лёгкий топик на бретельках оставлял открытыми острые плечики малышки. Я приобнял её правой рукой, а левой быстренько набрал смс воспитательнице, сказав, что забираю такую-то такую-то в качестве машинистки для помощи в подготовке отчётов высшему руководству. И плевать мне, что объяснение шито белыми нитками – я здесь главный!
Девочка сняла сандалики и осталась в белых носочках с оборочками. Ах, как красиво смотрелись белые носочки в контрасте со смуглой кожей цвета кофе с молоком. Короткая джинсовая юбочка доходила лишь до середины бёдер, острые коленки манили своей детской угловатостью. Я отправил девочку на кухню за лимонадом и мороженым, и переоделся в шорты и майку, пока она накладывала ароматные кусочки сладкого лакомства в вазочку. Можно было никуда не торопиться и в полной мере насладиться первой из череды восхитительных ночей. Я присел у компьютера проверить почту – всё же первый день работы лагеря, могли быть важные письма.
- Садись ко мне на колени, - пригласил я девочку. Алия поставила бутылку лимонада на стол, а сама с вазочкой мороженого робко уселась ко мне на колени. Я подтянул ребёнка повыше и повернул боком. Икры прелестницы легли на левый подлокотник компьютерного кресла, а спинка упёрлась в правый.
- Покорми и меня тоже, - с улыбкой сказал я. Девочка стала кормить меня мороженым с ложечки, не забывая и про себя. Пока правая рука моя была занята мышкой, левая гладила ножки малышки, лаская ступни в белых носочках, щиколотки, икры и коленки. Девочка посмеивалась и ёрзала от щекотки, её тугой задик при каждом движении как-бы массировал наливающийся кровью член. Рука моя пробиралась выше, оглаживая бёдра, и дальше между ними, к трусикам ребёнка. Когда мои пальцы, пройдя по внутренней части бедра между слегка разведённых ножек малышки, проникли под трусики и коснулись клитора девочки, она вздрогнула, и мороженое с ложечки оказалось на смуглом бедре чуть выше правой коленки. Недолго думая я приподнял левой рукой ножку девочки и нежно слизал лакомство. Войдя во вкус, стал целовать её бедро и коленку, прижиматься к ним щекой. Девочка немного опешила от столь страстного проявления ласк до этого внешне спокойного меня, задышала чаще и приоткрыла ротик. Это чудесное чувство – приникнуть губами к губкам ребёнка. Я целовал всё её личико, потом возвращался и язык мой проникал в детский ротик, я сосал её губку, впитывал её дыхание, а левая рука нежно массировала клитор и щёлочку девочки, заставляя её дышать обрывисто и часто.
Правая ножка девочки соскользнула с подлокотника, открыв моим пальцам ещё больше возможностей для изучения пещерки девочки. Её тело не оставило без внимания мои ласки, смазочка позволила моему указательному пальцу вонзиться в пещерку девочки сразу на 2 фаланги. Она тихонько ойкнула и отложила совсем уже ненужную вазочку с мороженым, которую всё это время держала в руках. Надрачивая ребёнка, я задевал сквозь шорты свой торчащий в боевой готовности член, желание ещё сильнее распалило меня. Хоть я и не мусульманин или еврей, но обрезан с детства, и оголённой головкой я чувствовал прикосновения своих пальцев и упругой попки девочки очень ярко даже через ткань. Потянул за скомканные в промежности трусики, девочка послушно приподняла ножки, и ненужный уже предмет одежды улетел куда-то в угол. Сбившаяся на пояс юбочка не скрывала прелести гладкого детского лона. Желание изойти стало невыносимым. Я спустил девочку на пол перед своими ногами, расстегнул ширинку шорт и вытащил подрагивающий ствол и два подпирающих его шарика. Девочка секунду помедлила, а потом несмело протянула руку и коснулась члена.
- Смелее. Ты такая красивая, видишь, как он хочет тебя, как хочет попасть в твой чудесный ротик?
Маленькая прохладная ручка обхватила ствол у основания. Левой рукой девочка стала играться и сжимать мои яйца. Уже одно это заставило меня задохнуться от страстного наслаждения. Но когда её губки сначала несмело, а потом всё активнее стали прикасаться к моему члену, когда она начала облизывать и целовать напряжённый ствол и, особенно, когда головка и добрая половина члена погрузилась в сладкую пещерку детского рта, я уже хрипел от наслаждения. Девочка не глупила, её плотно сжатые губки скользили по члену и обсасывали головку, она заглатывала член насколько могла глубоко, и тогда её яростно работающий язычок обхаживал головку, а зубки, которые в остальное время девочка держала подальше от нежной плоти, покусывали член за середину, добавляя чувственного наслаждения. Всё быстрее, всё яростнее Алия надевалась ротиком на мой член. Она подняла свои огромные тёмные глаза, в них я прочёл желание угодить, желание нравиться, желание доставить мне удовольствие. Этот взгляд заставил меня содрогнуться, член сильно дёрнулся и стал выплёскивать порцию за порцией в нежный ротик малышки. Судорожные глотки девочки не смогли сдержать этот поток, сперма запузырилась на её обхватывающих мой член губках и закапала на ладошки девочки, одна из которых плотно держала основание члена, а вторая нежно сжимала мою мошонку. Я стонал и гладил волосы и плечи девочки. Член выскользнул из плена девичьих губ и в последнем содрогании скользнул по её лицу, размазал тягучие капли по верхней губке и носику малышки. Алия слегка улыбнулась и скромно опустила глазки. Нежность переполняла меня. Я вернул девочку к себе на колени и стал нежно целовать, ещё сильнее размазав липкую субстанцию по нашим лицам.
- Ты такое чудо, ты так приятно мне сделала, - Алия в ответ смущённо потупилась.
- Сходи, открой тот шкаф. Достань верхнюю коробку и открой. Выбери то, что подойдёт тебе по размеру.
Восхищённый вздох девочки пролился бальзамом на моё сердце. Хотелось бы, конечно, радовать девочек бескорыстно, но наслаждение, подобное тому, что подарила мне Алия, сильнее любого наркотика, и нет у меня сил отказать себе в нём, дабы быть бескорыстным.
Девочка зарылась в коробку с головой. Одна прелестная вещица за другой были вытащены и любовно осмотрены малышкой.
- Без примерки тут не обойтись, - прямо намекнул я. Отголоски наслаждения пробегали по моему телу, нега расслабления не позволила мне встать с кресла, я лишь развернулся на колёсиках и приготовился смотреть шоу. Ни один стриптиз-клуб такого зрелища не предложит. Стянув с упругой попки юбочку, девочка, вот умница, принялась первым делом за трусики. Детские, но непередаваемо сексуальные, девочка меряла их, натягивала, шевеля бёдрами, крутилась перед зеркалом у шкафа, снимала, брала другие. Купальники – тут уже топик вмиг слетел, оголив маленькие розовые припухлости, которые, конечно, никто бы ещё не назвал грудью, с розовыми сосочками на смуглой коже. Топики, шортики, юбочки, даже носочки, кроссовки и сандалики. Девочка, конечно, хотела всё и вообще всё, но строгий цензор в моём лице позволял ей откладывать в сторонку именно те вещи, которые ей действительно шли, и не только по размеру, но ещё и подчёркивали невинную сексуальность девочки. В конце Алия осталась в нежно-розовом топике с каким-то рисунком, кружевных трусиках, являвшихся незнамо кем сотворённым сексуальным бельём детских размеров, и, в тон топику, маленьких матерчатых спортивных шортиках. Надевая последние, девочка плюхнулась попкой на кровать, и с этого ракурса стало понятно, что даже чуть-чуть расставленные ножки не позволят таким шортикам скрыть всю прелесть нижнего белья девочки. Хотелось броситься и сорвать с Алии все эти предметы одежды, она была настолько непосредственной и сексуальной, что желание прямо здесь и сию секунду сорвать всю эту одежду и изнасиловать девочку билось где-то внутри распалённого мозга. Но я знал, что получу гораздо большее наслаждение, присмирив достойную гиперсексуального юнца похоть.
Скинув с себя мешающую одежду, я схватил вазочку растаявшего мороженого и поставил на прикроватную тумбочку. Сел на кровать и подтянул к себе девочку. Алия смеялась и рассыпалась в благодарностях за подаренную ей одежду. Я поддакивал, гладил девочку, массировал узкие бёдра, плечи, живот под топиком. Нежно снимал один предмет одежды за другим. Топик – и розовые сосочки девочки съёжились под моими ласковыми пальцами. Шортики – девочка засучила ножками, стараясь помочь мне скорее снять их. Думаю, из благодарности она так старалась угодить, а не из осознания дальнейшего. Пришёл черёд трусиков. Играясь, я снял их не только руками, но и зубами. Схватил вазочку и стал капать на хихикающего разыгравшегося ребёнка растаявшим мороженым и слизывать каждую каплю. Досталось и коленкам, и бёдрам, не обошёл я своим вниманием животик, языком вылизывая пупочек под смех и ёрзания малышки. Сосочкам и губкам тоже не удалось ускользнуть от моих языка и губ. Под конец я оставил самое сладкое. Отложив вазочку, я удобнее пододвинул малышку и приблизил лицо к её пещерке. Я не спешил – раздвинул переходящие из кремового в розовый половые губки, насладился видом бордового зёва влагалища ребёнка. Оно казалось столь маленьким, что мои дальнейшие планы вроде бы шли прахом, но я знал, что природа мудра и этот вечер только стремится к своей кульминации. Вдохнув в очередной раз непередаваемый аромат детского лона, я жадно припал губами к этому источнику наслаждения. Алия, до этого приподнявшаяся на локтях, дабы наблюдать за моими действиями, упала на спину. Её смех плавно перетёк во вздох, чуть позже в стон. Щекотка уступила место другим чувствам, возбуждение нарастало, наслаждение подкрадывалось как тигр к ничего не подозревающему детёнышу серны. Вкус девочки сводил меня с ума, я потерялся в радости, целуя, вылизывая малышку, засасывая её детский клитерок и засовывая язык насколько мог глубоко в сжимающую его пещерку. Каждый неровный вздох, каждое содрогание маленького тела, каждый стон вызвал во мне ещё большее желание сосать, вылизывать, сношать языком это чудное создание. Я всасывал влагу её лона, пальцы помогали мне, когда мой язык погружался в девочку, раздвигали губки, теребили клитор. И я дождался, достиг, довёл малышку до состояния, когда её бёдра сжали мою голову, когда слабые детские ручки сначала прижали мою голову, а потом с неожиданной силой попытались оттолкнуть, потому что слишком сильное, слишком всепоглощающее чувство обуяло девочку. Но я не сдался. Редкие стоны превратились в какой-то ноющий вой, Алия выгнулась дугой, стала трястись, вскрикнула, впилась ногтями в мои волосы, застонала, затряслась. Я чувствовал каждое биение её трепещущего сердечка, каждое её судорожное движение. Затихающий «Ах» как бы дал команду, я переместился выше, крепко, взасос поцеловал судорожно вздыхающую девочку, потом сдвинулся ещё немного, волосы на моей груди пощекотали носик малышки, и приставил возбуждённую плоть к влажному от моей слюны и её соков лону малышки. С неотвратимостью лавины я начал своё вторжение. Группа армий «центр» прорвалась в тылы противника. Алия, очнувшись от, видимо, впервые в её жизни полученного оргазма, застонала, попыталась оттолкнуть меня, отодвинуться. Но я был неумолим. Всем своим естеством я чувствовал тугое сжатие вокруг головки моего члена. Движение – и вот уже половина моего возбуждённого ствола окунулась в тепло узкой пещерки. Я не торопился. Дал девочке привыкнуть, начал слегка раскачиваться. Даже малейшее движение дарило мне бурю эмоций. Видимо, страха было больше, чем боли, потому что уже через несколько секунд девочка подняла на меня глаза, и робко улыбнулась. Выпростав руки из-под меня, она смахнула выступившие на глазах слёзки и доверчиво положила ладошки мне на плечи. Это всё просто сносило мне крышу. Я чувствовал её всю, её влажные от выступившего пота бёдра, касание наших животов, её носик, уткнувшийся в мою грудь, её ручки, шарящие по моему телу, пытающиеся то оттолкнуть, то прижать, пока я увеличивал амплитуду движений. Мой, ещё секунду будто сжатый в тисках ствол, обрёл достаточно свободы, чтобы начать двигаться в охватывающей его горячей тесноте. Каждое движение, туда, обратно, туда, разливалось по моему телу вспышкой наслаждения. Радость обладания малышкой заставила меня двигаться быстрее. Я наклонил голову, встретил взгляд уже не испуганный, но понимающий, принимающий меня. Неумело, робко, но Алия стала двигаться, стараясь помочь мне. Девочка покорилась берущему её мужчине, отдалась, приняла меня в себя. Как же сладко мне было в те моменты, упругая пещерка обнимала мою плоть, всё моё существование сосредоточилось на члене. Услада разливалась по мне, всё более разжигая страсть. Я уже практически не мог контролировать себя, врываясь в потроха девочки, вторгаясь в святая святых, и кончал, кончал, заполняя нутро девочки своей спермой. Рычал, вдавливая малышку в кровать, живот к животу, её носик и губки елозили по моей груди. Я чувствовал её всю, содрогающуюся подо мной, принимающую меня, её хозяина, властителя, покорившего сказочное королевство. Я вонзался глубоко, плоть к полти, изливался, взрывался внутри девочки, сотрясал как землетрясением её плоский детский животик, наполнял её спермой. Дёрнулся в последний раз… нет ещё раз… ещё… и затих, тяжело дыша, гора над холмиком, водопад над речушкой. Я чувствовал, как сперма, не уместившаяся в девочке, стекает по моим яйцам. Медленно вытащил покрытый спермой член. Не удержался, сел на колени, нагнулся, дабы во всех подробностях рассмотреть, что мой распалённый хуй сотворил с нежной плотью маленькой девочки. Как же удивительна может быть природа. Когда я вылизывал малышку, казалось невероятным, что член взрослого мужчины сможет войти в столь узенькую дырочку. Сейчас расширенный моим напором зёв медленно сжимался, выталкивая наполнявшую девочку белую жидкость.
- Очень больно было? – перевёл я взгляд на смуглую прелестницу.
- Нет. Только в начале… и в конце.
- Прости меня. Ты такая красивая и сексуальная, что я потерял голову.
- Да нет, ничего, всё нормально, - девочка явно не ожидала, что в принципе может быть сексуальной. Но, судя по наморщенному лобику, её волновало что-то другое.
- А у меня теперь будет ребёнок?
Я еле сдержался, чтоб не заржать. Милое, глупое дитя. Я лёг рядом с Алиёй и рассказал ей всё как есть, без пестиков, тычинок и пчёлок. Поздно уже про пчёлок. Рассказал доступно и понятно, про менструацию, которой у Алии, это я знал из медицинских отчётов, ещё не было, про секс, оргазм, про всё-всё. Потом мы расправили кровать, выключили свет, и, обнявшись, заснули.

Проснулись мы часов в 11. Я приготовил бутерброды из всего, что было в холодильнике, мы вкусно позавтракали. Алия чуть морщилась, у неё болело внизу живота после вчерашнего, но я был безжалостен: скормил ей таблетку анальгина, сказал, чтобы нашла меня, если вдруг будет болеть сильнее, помог собрать все новоприобретённый вещи, включая кружевные трусики, в пакет, дал денег на жвачки и шоколадки. Она приняла деньги как подарок, прелестное дитя ещё не воспринимало это как плату за секс, а просто как знак расположения. Самое удивительное, что и для меня это было также: я бы не против ей был подарить весь мир или на крайняк остров в тихом океане, но смог порадовать малышку только тем, что мне доступно. Се ля ви.
Конечно, мысль заняться сексом и с утра не раз вспыхивала в моём мозгу, Алия была возбуждающе невинна в маячке и коротенькой плиссированной юбочке, но мне хотелось сохранить силы на вечер, дабы покорять новые горы взамен уже покорённых.
Я строго настрого запретил Алие рассказывать что бы то ни было о вчерашнем вечере, особенно взрослым. Но меня подвело это «особенно». Ну как подвело – откровенно на него я и рассчитывал. Естественно, девочки начали расспрашивать Алию, где она была всё это время и откуда у неё куча новых чудесных вещей и ещё и деньги на жвачки. А с Алиёй было несколько девочек с её детдома, среди которых была её близкая подруга. В общем, к вечеру может не половина, но добрая четверть "женского" контингента лагеря знала, что я – та чудесная субстанция, заполучив которую получаешь задумчивую, но счастливую улыбку и в довесок кучу модных офигенных шмоток, деньги и, что следует из всего вышеперечисленного, привилегированный статус.
День прошел в неизбежных в начале каникул хлопотах. Этим вечером было запланировано кино, на дискотеку после которого оставались только старшие отряды: 12-13 лет. Но, хотя кино началось достаточно рано, с темнотой, то есть около семи, детский фантастический фильм увлёк далеко не всех, и малышня стала засыпать к середине фильма. Воспитательницы начали уводить клонящихся в сон детей. Я стоял поодаль от летнего кинотеатра, чуть выше верхних рядов, и наблюдал за бойкой брюнеточкой 12-ти лет, которую намечал своей следующей «жертвой», когда ко мне подошла прелестная, кукольного вида малышка восьми от силы лет от роду. Кучерявая блондиночка с канонически красивым личиком. Таких частенько снимают в рекламе. Действительно, вылитая куколка.
- Меня зовут Аня, - представилось чудное созданье, - А можно пожелать вам спокойной ночи?
- Конечно можно,- без обиняков согласился я. И чуть наклонился, думая наклониться ниже дабы поцеловать её в щёчку когда она подойдёт на полметра ближе.
- Не здесь. Там, - девочка указала рукой в густые заросли позади кинотеатра.
- Хм… ну хорошо, - я решил, что девочка чересчур стеснительная, даже для поцелуя в щёчку на людях. Такой прелестной куколке жеманность и стеснительность даже к лицу. Мы отошли в густые заросли, я обернулся, начал наклоняться, дабы всё же чмокнуть маленькую фею в щёчку, но Аня проигнорировала мои телодвижения и быстрым, я бы даже сказал отработанным жестом расстегнула ремень на моих брюках. Ширинка и трусы не задержали её даже на пяток секунд, а я так опешил, что и не думал о противодействии. Разница моего и её роста была столь велика, что девочке пришлось лишь слегка наклониться, чтобы мой член оказался у неё во рту. Она явно не видела обрезанных членов раньше, но умничка быстро прекратила пытаться двигать шкурку и сосредоточилась на сосании. При этом ручки куколки, как я её мысленно прозвал, умело и чувственно стали гладить мои бёдра и живот, лейтмотивом возвращаясь на ствол, яйца и промежность. А ротик! Я не знал, даже в лучших мечтах не предполагал, что так виртуозно восьмилетняя девчушка может за секунду превратить не ожидавший ласки скукоженный орган в боевую машину, а ещё через секунду только движениями губ и языка превратить взрослого мужика в исходящего похотью павиана. Мои пальцы утонули в её кудряшках, моё хриплое дыхание вторило сопению девчушки, и сам дьявол не разобрал бы, то ли я трахаю малышку в рот, то ли малышка насилует ртом меня. Взрыв, утробное рычание – моё, громкое сопение – её, и в рот девочки ударила горячая волна. Ещё одна, хорошо, хорошо. Опять же я не смог отказать себе в дополнительном удовольствии, резко вытащил член из плена Аниных губок и, схватив его рукой, плеснул следующие порции на кукольное личико малышки. Кудрявые волосы, лобик, щёчки, носик. Девочка зажмурила левый глаз, в который брызнула одна из капель, но не отстранилась. Заглотила закончивший выстреливать сперму член обратно меж чувственными губками, зачмокала, заставив моё тело ещё пару раз содрогнуться, позволила выскользнуть члену и пройтись по всему её личику, когда я, ничего не соображая, прижал её голову к своему паху.
И тут сквозь звёзды в моих глазах я увидел в кустах напротив симпатичную блондиночку, девочку лет двенадцати. Она хихикнула и тут же скрылась. Никакой возможности догнать её и поговорить не было, поэтому я мысленно махнул рукой. Сел на корточки и поцеловал Аню прямо в кукольные губки.
- Спасибо тебе, маленькая фея, - игриво сказал я. – И где же ты научилась такому волшебству?
- Это не волшебство, - засмеялась девочка, у нас в детдоме я каждый вечер желаю спокойной ночи директору. Вы же здесь директор?
- Да, я директор. А ты каждую ночь так желаешь спокойной ночи? - слегка насторожился я. Нет, против этих умелых губ и ручек я ничего не имел, но если ребёнок полезет ко мне расстёгивать ширинку на вечерней линейке, это уже как-то слишком.
- Нет, директор звал меня, когда хотел, чтобы я пожелала ему спокойной ночи.
- Вот и правильно. Ты фея, и я буду звать свою фею, когда мне нужно пожелать спокойной ночи, хорошо?
- Хорошо!
- Ты в каком коттедже?
- В седьмом.
- Спокойной ночи фея, - я поцеловал куколку в щёчку. Потом в губки. Потом ещё минуту целовал прелестные маленькие губки, - я буду звать тебя пожелать спокойной ночи, но пока не позову, веди себя тихо как мышка, как самая самая тихая фея, хорошо?
- Хорошо.
- И не говори никому про спокойной ночи, про наше спокойной ночи.
- Хорошо.
На том мы с феей и распрощались. Второй день лета выходил многообещающим, но появилась и проблема – подглядывающая блонди. Когда я вышел из кустов, фильм уже подходил к концу. Началась дискотека для старших отрядов. Я увидел черноволосую, за которой наблюдал во время киносеанса. Она танцевала с вожатым мальчукового отряда. Нескладным рябым студентом. Я сам подбирал кадры, и никаких конкурентов на… нет, не сердца, но девчоночьи прелести, по сравнению со мной здесь не было. Ди-джей, не менее нескладный и ещё более рябой очкастый студент из того же затюканного племени, что и вожатый, всё же понимал настроение, и поставил ещё один медляк. Воодушевляя малышню, на танцполе было немало вожатых и даже воспитателей, поэтому я решил сперва потанцевать с брюнеточкой, прежде чем высказать ей моё более чем нескромное предложение, но не успел я сделать шаг вперёд, как заприметил то самое личико, что наблюдало за мной и куколкой-Аней из кустов. Резко сменив румб, я подошёл к девочке.
- Потанцуем?
- А?
Моя протянутая рука давала недвусмысленный ответ на вопрос девочки, и ей ничего не оставалось, как убежать темноту. Но она не убежала. Приняла мою руку и скромно, потупив голову, будто идёт на плаху, пошла на танцпол. Волосы оказались не белого, а пепельного цвета. А после первых па я её узнал. Девочка хромала на левую ногу. Марина. По досье: было у девочки всё, папа, мама, дружная семья. Папу, кадрового военного, убили в никому не нужном конфликте, мать запила. Полгода не прошло, девчонка по дурости, или по обстоятельствам, а судьи кто?, сбежала с соседским пацаном, ей только стукнуло 12, а ему 14. Месяц прошараёбились вместе, а этот малолетний подонок сдал её в подпольный бордель. Хорошо ещё трёх дней там не пробыла, накрыли заведение, девчонку матери вернули. Отправили в лагерь сразу почти, а мать на лечение от алкоголизма, авось поможет. Девчонка красивая, модель просто, да вот ногу повредила в «путешествии» своём, а в то время двум подросткам без денег было не до врачей. Когда спохватились, поздно было. Так и хромать до конца дней. Танцую я с ней, а сам не знаю, взрослый мужик, зачем позвал танцевать, что сказать?
- Я ничего не видела.
- А?
- Я ничего не видела, - повторила девочка.
- А, - я секунду помолчал, - Тебя Марина зовут? А я…
- Я знаю, вас представляли на линейке, вы директор нашего лагеря, - всё также не поднимая глаз, сказала девочка. Мы быстро подстроились друг под друга. Её хромота не мешала ей чувствовать мой ритм, а мне чувствовать её. Её тонкую талию, как у спортсменки, касание её стройных ног, открытых короткими джинсовыми шортиками, её дыхание на своей груди я чувствовал даже сквозь футболку.
- Вам нравятся маленькие девочки? – с ударением на последние два слова вдруг прямо и донельзя провокационно спросила она, подняв голову и взглянув мне в глаза. А в её глазах я прочитал другой вопрос: «Вы не обидите меня?»
- Да, - Я решил быть откровенным, эта минута, этот танец, этот взгляд требовали откровенности, - Ты мне очень нравишься. Честно. Очень.
- Ну, тогда идёмте, - в её фразе слышалась какая-то отчаянная решительность, и сила, да, сила противостоять этому миру и сила выбирать свою судьбу. Стержень – так сказали бы про пацана, сына полка, который подносил тяжёлые снаряды к пушке и не испугался налёта бомбардировщиков. Дурость – так бы сказали про другого пацана, который на своём маунтин-байке пытается исполнить опасный трюк. Нимфетки – так зовут девочек, в которых сидит дьяволёнок, толкающий их на безумства. И я безумно люблю этого дьяволёнка в девочках.
Её воспитательница видела нас и поняла всё без смс-ок.
Я взял марину на руки только на середине нашего пути к моему коттеджу. Сказал прямо и жёстко: - Не потому, что ты хромаешь. Мне это по боку, - использовал я юношеский сленг, - я хочу нести тебя на руках и хочу, чтобы ты меня при этом обнимала.
Она обняла. Я не удержался и поцеловал её в губы. Она не успела ответить, а я уже бежал с девочкой на руках к коттеджу. Она висела на моей шее, пытаясь высмотреть что-то в моих глазах, пока я правой рукой нашаривал в кармане ключи, отпирал дверь, закрывал, проходил сквозь прихожую и включал торшер в комнате у кровати. Мне нужен свет, я хочу видеть эти тонкие пальцы, молодую кожу, горящие глаза.
Я поставил девочку на ноги у кровати.
- Раздень меня.
Марина не возражала. Либо, видя лихорадочный блеск моих глаз, не посмела возражать. Расстегнула и сняла с меня рубашку. Расшнуровала туфли, я поднял ноги по очереди – сняла носки. Слегка дрожащими руками расстегнула ремень и сняла брюки вместе с трусами. Я сам отбросил ногой их в стороны, пока Марина как сомнамбула застыла взглядом на моём возбуждённом члене.
Я сел на кровать, придвинул девочку к себе так, что она оказалась между моих колен. Стянул кофточку – к ночи слегка похолодало, девочка оделась потеплее. Малюсенькие грудки топорщились вишенками сосков. Косточками от вишенок, если быть точным, но зрелище завораживало. Кроссовки, розовые носочки, одна нога, другая. Сексуальность момента зашкаливала – голый мужик сидит перед двенадцатилетней сексуальной девочкой и стягивает с её тонких ножек носочки, один за другим. Я испытывал истинное наслаждение, расстёгивая пуговки на её узких джинсах одну за другой. Спустил их к щиколоткам, она перешагнула, как выходящая из волн Афродита, и повторённым за мной движением отбросила их в сторону. Трусики. Простые, детские, с каким-то диснеевским рисунком. Стройные ножки, зачатки грудок, плоский животик, красивое, действительно красивое личико, вся покорность этой девочки кульминировалась этими простыми, до невозможности детскими трусиками. Воплощение невинной сексуальности. Я прижался губами к этим трусикам, нащупал губами прячущийся за слонёнком бэмби бутончик, стянул с её ножек мешающую ткань. Умница сама переступила, выбросила их как до этого джинсы, понимая, что одежда уже ни к чему. Расставила ножки, открывая себя моему опаляющему взгляду. Я впился в её пиздёнку со всей страстью, потом повалил девочку на кровать, продолжил сосать, лизать и умирать меж прекрасных белых бёдер. Как только девочка прониклась ласками, расслабилась, начала окроплять мой язык кисленьким соком и выгибаться под моими ласками, я заменил язык на более твёрдое орудие. Я был напорист. Сначала головка окунулась в сладостные объятья горячей пиздёнки девочки, треть, половина, и вот я весь в охающей и мотающей головой нимфетке. Назад, обратно. Её руки упираются в мою грудь, бёдра касаются боков, пяточки постукивают меня по ягодицам. Моя шея чувствует её судорожное дыхание, а член испытывает фантастическое наслаждение. Я вхожу на полную, мои яйца бьются об упругую попку девочки-подростка, я вонзаюсь. Чувствую сильнейшее удовольствие, по всей длине члена, подкреплённое самой ситуацией. Я трахаю эту малышку, ебу маленькую девочку, обладаю ей, полностью. Малышка охает подо мной, но её детское тело уже готово принять меня, взрослого мужчину. Её товарки играют в куклы и шёпотом рассказывают на ушко друг другу о «зубной пасте», которая вытекает из членов мальчиков, а я готов наполнить малышку спермой до краёв, её узенькое влагалище ощущает каждое движение, ощущает, как мой член наполняется, как проталкивает к выходу сперму, ещё, и ещё раз, как горячая «зубная паста» заполняет её всю изнутри, как покрытый пучками вен ствол пульсирует и бьётся в ней, сжатый стенками её лона, разряжается, выплёскивает в неё семя. Мой стон наслаждения заполняет комнату, я весь в девочке, я на вершине блаженства.
Кончив, я не спешу вынимать член из Маришки. Ещё пульсирует в нём только что случившаяся разрядка. Я не хочу лишать себя даже самых маленьких крох наслаждения. Я, так и не вынимая члена, переворачиваюсь на спину, утягивая за собой девочку. Она лежит на мне, прижавшись к моей груди, я поглаживаю её упругую попку, приподнимаю голову и целую в макушку.
- Тебе было хорошо? – не поднимая головы с моей груди, спрашивает Маришка.
- Ну конечно же, милая. Мне было очень, очень, очень хорошо!
Я понимаю, что мой страстный напор не принёс девочке удовольствия, а вполне даже принёс боль, и охала она не от наслаждения, а от болезненных ощущений слишком сильно растягиваемого под моим напором лона, но она смирно лежит на мне, обнимая меня своими тонкими ручками и стройными ножками, отвечает на мои лёгкие ласки столь же лёгкими поцелуями моей шеи. Я приподнял девочку повыше и мы, несколько секунд поглядев друг другу в глаза, начали целоваться. Самозабвенно, долго, сбивая дыхание. А потом Маришка легла мне на грудь и начала рассказывать. Всё, что с ней случилось, всё, что было у неё на душе, всё, чем она не могла ни с кем поделиться. После произошедшего нам не нужно было хранить друг от друга секреты.
Закончив рассказ, который я внимательно выслушал, она сложила ладони у меня на груди и упёрлась в них подбородком. Я нежно губами собрал выступившие от воспоминаний слёзки с глаз девочки, стал гладить её по голове и успокаивать, сказал, что всё ещё будет хорошо.
- Вы такой добрый. Хороший, - тихо сказала девочка. И это после столь жёсткого секса! Это меня очень растрогало, что, правда, не мешало моим живущим своей жизнью рукам гладить не только волосы подростка, но и её округлые плечики, узкую талию, прекраснейшей формы попку. Девочка почувствовала, как мой вернувшийся в боевое состояние член коснулся её промежности, как он горячо пульсирует в такт биения сердца. Пальцы мои сжимали ягодички ребёнка, проникали между ними, ползли к писе девочки. Я приподнялся и сел, Маришка сидела на мне, обнимая мои бёдра своими. На мои поцелуи девочка стала всё более страстно отвечать, под моими пальцами сосочки опять затвердели. Маришка чуть сместилась и стала тереться промежностью о моё бедро, вскоре оно всё было покрыто скользкой смазкой. Я приподнял девочку за попку над своим членом, но, конечно, так действовать было неудобно. Маришка поняла мои движения и взяла всё в свои руки. Она нежно надавила на мою грудь, заставив меня лечь на подложенные под спину и голову подушки, а сама привстала над моим членом и, обхватив его ладошкой, направила меж своих половых губок. Член всё глубже погружался, стенки узенького детского влагалища плотно обхватывали его. Девочка простонала, что-то невнятно пробормотала и стала медленно двигаться, насаживаясь на моё орудие. Она закрыла глазки, продолжила качаться. Я слегка помогал ей, не переставая шарить руками по всему телу девочки. Она облизывала мои вымазанные в сперме и соках пальцы, когда те касались её губок, и всё глубже проталкивала в себя напряжённый член. Маришка стала постанывать при каждом движении, ускорила темп и амплитуду качания. Я млел. Подушки, подпирающие мне спину и голову, позволяли мне видеть, как сворачиваются внутрь розовые лепестки пиздёнки девочки, и член больше чем на две трети погружается в узкую глубину, с пронизывающим моё тело удовольствием. Потом девочка двигается вверх, и малые губки выглядывают из-под больших, хотят вывернуться наизнанку, ползут по члену, оставляя влажный след от смазки.
Всё громче раздавались Маришкины стоны, всё большее наслаждение проявлялось на её лице. Она стала двигаться ещё быстрее, резче насаживаться на пронзающий её кол, дыхание её стало хриплым и неровным. Капельки пота покрывали тело девочки, а я гладил её, размазывая их руками. Вдруг она как-то особенно глубоко насадилась, пискнула, потом громко ахнула и как-то жалостливо заныла. Я чувствовал, как её узенькое детское влагалище стало часто-часто сокращаться, сжимая до боли мой член, беря реванш за причинённую до этого боль. Девочка захлебнулась стоном и упала мне на грудь. Я обнял её, а сам продолжил двигаться внутри почти потерявшей сознание

Поделиться:

Добавлено: 07.08.14 в 15:24
Просмотров: 142957

На главную